|
|
|
СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС ПО ИСКУ УПОЛНОМОЧЕННОГО ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ ВИТАЛИЯ МАШКОВА К ЖУРНАЛИСТУ СЕРГЕЮ КУЗНЕЦОВУ
|
 |
||||||||||
|
МАРЬЯНА КАЦАРОВА РАССКАЗЫВАЕТ: О поездке в Нижнетагильскую женскую колонию № 6 О Виталии МАШКОВЕ О Вере СТРЕБИЖ О целях провокации 
Одним из моих условий посещения колоний была возможность фото- и видеосъемок самих заключенных и условий их содержания. Я хотела увидеть карцер, помещение камерного типа и т.д.. Руководство ГУИН дало на это разрешение, при условии, что сами заключенные не будут против. Поэтому я всегда спрашивала узников, и женщин, и детей, - "вы не возражаете, если мы будем снимать?" Те, кто был против, обычно просто отходили от общей группы или скрывали свои лица; оставались только те, кто хотел со мной разговаривать. Также я хотела, чтобы мне давали возможность разговаривать с заключенными не в присутствии начальства, но руководство в ходе посещения колоний на это не пошло: все время возле меня кто-то был. А я постоянно говорила, чтобы от меня отошли и дали поговорить с людьми. В женской колонии в Нижнем Тагиле я проходила мимо женщин одного из участков и спросила у них, как им тут живется. Они начали мне жаловаться и кричать, что их очень плохо кормят, что они не были в бане уже больше месяца и им не дают даже мыла. Весь этот наш разговор велся через металлическую сетку. В это время к нам подошла директор тюрьмы, которая стала их стыдить, что "вы вообще уголовники и должны быть благодарны за созданные условия, иначе бы вы валялись на улице и т.д." Женщины-заключенные стали кричать директору: "Зачем вы врете?". Прослушать запись Таким образом, этот скандал получился только из - за моего присутствия, из-за того, что я просто была там. Директору колонии очень это все не понравилось, и она решила прекратить наше посещение. В другом месте во время прогулки во дворе отряда пожилых женщин (на мой взгляд, они были психически больными), они обратились ко мне с просьбой о помощи. Одна из них попросила передать ей какое-то лекарство, я стала записывать его название, а затем передала ей свою визитку, как представитель Международной амнистии, чтобы со мной можно было связаться. В этот момент к нам подошли две женщины из нашей делегации, они представляли какую-то местную благотворительную организацию, они пришли со стороны Машкова. После посещения, в присутствии Машкова, - это было уже вне тюрьмы, - я вынула и отдала свои личные деньги, из своих суточных - это было пятьсот рублей. Я отдала деньги директору тюрьмы, взяв с нее расписку. Я это сделала, как простой человек, а не как представитель Международной Амнистии, попросила ее купить для детей заключенных шоколад и фрукты. Это был личный жест человека, который увидел маленьких детей заключенных, у которых нет ни молока, ни овощей, ни конфет. Я попросила директора тюрьмы лично проконтролировать, что бы эти деньги не пропали. Это были единственные деньги, которые я кому-либо давала. Прослушать запись Для меня эта поездка была не просто туристической, я хотела узнать совершенно конкретные вещи - условия содержания, настроение людей, - и люди пошли на контакт, начали со мной разговаривать. И я очень боюсь, на самом деле, за судьбу этих людей, потому что, если я своим присутствием привела к тому, что потом их, заключенных, заставляли писать эти письма, то я вообще не знаю, какие репрессии могли начать против них. Я бы хотела посмотреть на то, что с ними потом стало. Прослушать запись О Виталии МАШКОВЕ Я обратилась в правозащитную организация "Мемориал" с просьбой о том, чтобы они мне посоветовали к кому обратиться из местных властей, чтобы решить вопрос о посещении СИЗО и колоний в Свердловской области. "Мемориал" от моего имени обратился к Уполномоченному по правам человека в Свердловской области Виталию МАШКОВУ. Позднее я лично с ним разговаривала, и он пообещал сделать все возможное, чтобы тюрьмы области были открыты для зарубежных правозащитных организаций. На мой взгляд, он оказал достаточно сильное влияние на ГУИН в этом вопросе, и они на это согласились. Может быть, сам Машков и не имеет отношения к разработке последующей операции, но, с другой стороны, может быть, имеет, потому что использование Веры Стребиж объясняется ее хорошими отношениями с Машковым. Если в ГУИН хотели сделать этот скандал , то Машков, зная как работают международные правозащитные организации, вполне мог способствовать тому, что материалы были переданы Вере Стребиж для того, чтобы она представила их начальникам Марьяны, ожидая, что после этого для меня наступят какие-то последствия. Прослушать запись Я слышала также, что говорили, будто бы Вера Стребиж недавно получила какие-то областные помещения. После нашей поездки Машков выглядел очень замученным и говорил, что боится каких - то последствий для себя. Он боялся, что устроил эту поездку, он говорил, что буквально "вымолил" эту поездку, чтобы они окрыли двери для Международной Амнистии. Он говорил мне: "Я считаю, что Россия уже член Совета Европы, и она должна открыться для международного наблюдения, тем более, что нам нечего скрывать". С другой стороны, он показал мне с рук свой доклад для внутреннего пользования о пытках в Екатеринбурге в милицейских участках, но не дал времени его даже просмотреть, что довольно странно. Вообще то написание подобного доклада входит в его непосредственные обязанности, но то, что этот доклад секретный, для внутреннего пользования и не был ни где опубликован, говорит о том, что Машков совершенно неправильно понимает предназначение уполномоченного по правам человек. Прослушать запись О Вере СТРЕБИЖ Я познакомилась со Стребиж во время ее приезда в Лондон в качестве правозащитника, это было осенью 1998 года, она была в составе делегации одной из правозащитных организаций, которая занимается детьми в тюрьмах. До этого я ее не знала. Когда мы познакомились, она произвела на меня очень хорошее впечатление. Я пригласила ее в гости к себе домой вместе с правозащитницей из Москвы Марой Поляковой. Было очень душевно, я приготовила еду, мы сели за стол - ели и разговаривали. Я им показывала отрывки из одного фильма с кинофестиваля "Сталкер", который меня потряс. Мы обсуждали фильм, говорили о будущем правозащитного движения в России. Это был очень задушевный разговор, в котором я сказала, что мы недостаточно освещаем проблему детей в тюрьмах. Я обратилась к ней с просьбой помочь мне, так как собиралась в Екатеринбург, чтобы посетить СИЗО и колонии в Свердловской области, в том числе и для подростков. Я сообщила ей о том, что Россия будет делать доклад в 1999 году перед комитетом ООН о правах детей. Конечно, я бы хотела сначала приготовить нашу, альтернативную, информацию для комитета ООН. Она сказала мне - приезжай, пожалуйста, я тебе с удовольствием помогу во всем, когда ты будешь в Екатеринбурге. Таким образом, Вера Стребиж показалась мне очень милой женщиной, и все было абсолютно нормально. После этого, когда я собралась ехать в Екатеринбург, я стала писать ей письма: по электронной почте, по факсу, много раз звонила, просила передать ее мои сообщения через Мемориал и другие организации. Однако, Стребиж на это никак не ответила. Мне же хотелось, чтобы она сопровождала меня, потому что у меня сложилось впечатление, что она хороший правозащитник, адвокат, давно занимается детьми и хорошо знает всю эту проблематику. она на все мои письма никак не ответила. Прослушать запись Когда я приехала в Екатеринбург, то позвонила Стребиж еще раз. Она ответила, что у нее вряд ли будет возможность пойти со мной, потому что у нее день рождения, какие-то дела и она занята. В конце концов, этим все и закончилось. В одном из наших последних телефонных разговоров я сказала ей, что Вы, вероятно,боитесь, что если вы совершите совместную поездку по тюрьмам с представителем Международной амнистии, то у вас испортятся отношения с местными властями, и этом объясняется ваше непонятное молчание. У меня сложилось такое впечатление, потому что нельзя просто так скрыться: вообще не ответить на все мои телефонные звонки, электронные письма, факсы и приглашения присоединиться ко мне. Прослушать запись Мне стало понятным ее поведение, когда она приехала после этого в Лондон в конце 1999 года (октябрь - ноябрь). В это время я получила сообщение из главного офиса генерального секретаря правозащитной организации "Международная амнистия" о том, что с ним хочет встретиться представитель детского правозащитного Фонда "Шанс", и он предлагает мне с ним встретиться, потому что я курирую работу по России. После этого выяснилось, что "Шанс" не хочет встречаться со мной, а только с моим начальством. Таким образом, Вера Стребиж была в офисе Международной амнистии, но я ее не видела- она встречалась только с моими начальниками. Я считаю, что в отношении меня Стребиж повела себя очень недостойно. Это был двойной удар, поскольку она была у меня дома в гостях, ела мой хлеб. Если у нее были в отношении меня какие-то претензии, возражения или даже протест, то она не должна была поступать таким образом, она должна была меня спросить и выслушать мое мнение. Вся эта акция, которую она провела в Екатеринбурге, мне кажется недостойной для правозащитника. Мы говорим про справедливый суд, говорим, что даже человек, который совершил преступление, имеет право высказать свою точку зрения, что-то сказать в свою защиту. А Вера Стребиж, которая считает себя правозащитником, приехав в Лондон, даже не попыталась встретиться со мной, чтобы узнать мой взгляд на эту историю. Это для меня абсолютно недостойно и неправозащитно. Прослушать запись Я не думаю, что она имела возможность заставить двенадцать заключенных написать письма в ГУИН, что имела возможность повлиять на ГУИН таким образом, чтобы те, в свою очередь, написали письмо ей и попросили ее обратиться в Международную амнистию. Скорее всего, Вера Стребиж исполнила роль курьера - доносчика. Она не тот человек, который принимает решения. Я не знаю, каким было ее участие во взаимоотношениях с ГУИНом. Почему ГУИН, государственная организация, попросил ее - детский Фонд - быть арбитром и быть доносчиком здесь, в Лондоне? Я знаю, что она имеет доступ к заключенным, ей разрешено разговаривать с заключенными. Если у нее такие отношения с ГУИНом, что они ее о чем - то могут просить, то я предполагаю, что у них очень тесно связана с ними. Прослушать запись О целях провокации Я предполагаю, что это комбинация из нескольких ходов. Конечно, они с удовольствием бы убрали Марьяну Кацарову, они, вероятно, надеются, что мой "заместитель" уже не будет так настойчиво просить о посещении тюрем и колоний - я думаю, что у них мышление на этом уровне. Но самое главное - они хотят ударить по Международной Амнистии, особенно после нашего доклада 1997 года "Пытки в России - это ад, придуманный людьми", после которого правительство России должно было открыто признать, что над людьми в пенитарциарных учреждениях издеваются повсеместно, что условия содержания просто чудовищные. Поэтому Международная Амнистия считается организацией, которая говорит о неприятных вещах. Также я считаю, и это самое главное, что это удар также по всему российскому правозащитному движению. Потому что мы же все-таки находимся в Лондоне и посещаем Россию время от времени, а вы находитесь и живете там, в России. Они хотят лишить всех правозащитников какой-либо возможности посещения тюрем и колоний. Это убивает надежду, что система ГУИНа, которая сегодня подчиняется Минюсту, когда-нибудь станет открытой для общественного контроля. Я предполагаю, что это акция была проведена, в первую очередь, чтобы закрыть этот имеющийся доступ для российских правозащитников, также как и для международных, в частности для Международной Амнистии. Международная амнистия как правозащитная организация существует более сорока лет, это означает что она имеет огромные опыт работы в Советском Союзе и опыт работы с диссидентами и узниками совести, мы боролись за их освобождение. То есть у нас есть хорошее представление, есть историческая память - как мы работали в условиях советского строя, когда нас вообще не допускали в тюрьмы. Мы помним, как работал КГБ, и вся карательная машина против диссиденства. Поэтому во всей этой акции для нас нет никакого сюрприза... Кроме того, что все это происходит в 1999 - 2000 году, когда прошло столько лет после развала СССР, и российское правительство утверждает, что оно открыто для международных правозащитных организаций, и им нечего скрывать. Прослушать запись |
|
|||||||||||
|
||||||||||||
